![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vin_o_3212012_w газета "Время" (Казахстан)
Основатель Центра экстремальной журналистики (ЦЭЖ) России Олег ПАНФИЛОВ уже несколько лет живет в Грузии, преподает в университете Илии, ведет авторские программы на грузинском телеканале ПИК. Недавно он побывал в Алматы, и наш корреспондент поговорил с ним о грузинской модели реформирования государства. Разговор, как нам показалось, получился весьма поучительным.
– Олег Валентинович, почему у Грузии получилось то, что не получается у нас – например, искоренить коррупцию?
– Коррупция живет тогда, когда есть возможность получить эти незаконные деньги. Когда за какую-то бумажку можно принести коробку конфет, а если важная бумажка – то и “презент” значимее. А в Грузии все это исчезло – работает публичный и гражданский сервис. Ты приходишь в огромный прозрачно работающий центр и даже не знаешь, кому и что дать. Примерно половина всей бюрократической волокиты, связанной со справками и документооборотом, перевели в электронный формат. Недавно были произведены социологические замеры: 98 процентов опрошенных не помнят, чтобы они кому-либо давали взятку за последние пять лет. Это слово вообще исчезло из повседневного лексикона Грузии – наравне со словами “откат”, “пристроить”, “похлопотать”.
– Насколько я понимаю, взятки просто узаконили…
– Грубо говоря – да. К примеру, у постсоветских людей есть дурная привычка брать крутые номера на машины. А в Грузии вы заходите в торговый центр, там есть специальные pay-box: вбиваете номер, который хотите, смотрите – свободен ли он, и бронируете его. Остается оплатить номер в банке.
– Это дорого?
– Самые крутые – в среднем 10 тысяч лари (более шести тысяч долларов). За все нужно платить. Поэтому те люди, которые имеют деньги и хотят с понтами кататься на улице, пусть платят.
– … А потом в один день взяли да и распустили полицию – примерно 40 тысяч человек…
– Несколько месяцев в Грузии вообще не было полиции. На самом деле до реформ отношения строились обычно так: воры в законе в одной системе с прокурорами, судьями и так далее. Казалось, невозможно разбить эти схемы, но вот выяснилось, что это несмертельно. Исчезли гаишники с дорог – аварий не стало больше и нарушений не стало больше.
– Где взяли новых людей? Выращивали в инкубаторах?
– Разговоры о том, что найти их невозможно, – отговорки. Грузия – очень маленькая страна, всего 4,5 миллиона человек, – и то нашли. Был объявлен достаточно сложный конкурс с высокими требованиями. Но и вознаграждение соответствующее. Сейчас в МВД вводится надбавка к зарплате за знание иностранного языка. Вообще у полицейских высокая зарплата – особенно на фоне все еще низкого уровня жизни – в 10-15 раз выше среднего (примерно 800-1500 долларов). Полицейский не может приступить к работе, пока не закончит полицейскую академию. Там преподают и юриспруденцию, и психологию, и медицинские навыки прививают. У нас полицейский может, например, принять роды.
– Правда, что многие ведомственные здания в Грузии из стекла и просматриваются насквозь?
– Все ведомственные здания прозрачные. Здание МВД – проект итальянского архитектора Микеле де ЛЮКА – напоминает морскую волну высотой четыре этажа. Все полицейские участки тоже прозрачные. Человек, который идет по улице, может смотреть, что происходит внутри. Что касается задержанных, то их везут не в полицию – они содержатся в КПЗ при Минюсте, где нет стеклянных стен.
– Говорят, в Грузии развит институт провокаторства.
– Это не провокаторство, а нормальная проверка на соблюдение законов. Если говорить советским языком, то есть еще институт доносительства. Человек, который увидел, как совершается преступление, может анонимно заявить об этом и получить деньги после окончания следствия.
– Вы создали и долгие годы возглавляли российский Центр экстремальной журналистики. Хочу спросить – нужен ли такой в Грузии?
– В Грузии восемь лет назад был принят закон о свободе выражения, и не было ни одной попытки его поменять (а меняют обычно закон, если хотят ужесточить). Там всего 21 статья. Других законов для СМИ просто нет – так же, как нет профильного министерства. В Уголовном кодексе нет статьи, которая бы преследовала журналистов. За последнее время даже гражданских процессов против журналистов было всего два – и суд в обоих случаях принял сторону ответчиков. Поэтому смысла создавать какие-то структуры, подобные ЦЭЖ, у нас нет. В последний раз журналиста убили в 2005-м. И то – он был итальянец, который работал в Чечне, куда уходил через Панкисское ущелье.
Политической цензуры нет, а государственные СМИ запрещены Конституцией.
– А президент по какому каналу с Новым годом население поздравляет?
– Обращение – по желанию – показывают разные телекомпании. У президента есть только веб-сайт, а в парламенте – бюллетень, который публикует отчеты о законотворческой работе. Другое дело, что журналистское образование еще не реформировано. Журналисты не знают современных стандартов, работают все больше по-советски. К примеру, о том, что Миша (СААКАШВИЛИ, президент Грузии. – З. А.) – фашист, можно прочитать во многих газетах.
– Такое ощущение, что у Грузии там свой информационный мир, да и вообще какой-то параллельный мир: закрыли российские каналы, запретили петь русские песни в ресторанах…
– Песни в ресторанах? (Смеется.) Это я впервые слышу – наверное, об этом по тем каналам сказали, которые у нас не смотрят. Вот давеча ШЕВЧУК (Юрий, лидер группы “ДДТ”. – З. А.) выступал, пел русские песни и даже без колючей проволоки…
А вообще, я не понаслышке знаю, что такое информационные войны, и могу сказать: узнавать новости по телевидению – советская привычка. А российское и в целом постсоветское телевидение – такая вещь, которую лучше не смотреть. Там и “галстук” появится, и все, что угодно (имеются в виду кадры, где президент Саакашвили жует свой галстук. – З. А.).
– Галстука не было?
– Галстук был. Хочешь, я почешусь сейчас, нервничая за разговором? Это нормальная реакция человека. Сидел Миша, давал интервью Би-би-си, в это время очень важный звонок был из Вашингтона: шла война – и он в эфире разговаривал по телефону. Человек в таком состоянии делает многое не задумываясь: может ногти грызть, может галстук покусывать. Именно покусывал, он его не ел. Но поскольку бывшие советские люди привыкли верить в гадости, постольку началось: “Миша галстук жрет!”. Кстати, мы год назад с другом зарегистрировали фирму и стали выпускать съедобные галстуки. На упаковке написано: “Галстук съедобный реформаторский, регулярное потребление галстука вызывает аппетит к свободе и демократии”. Мише подарили – он хохотал.
– Съел при вас?
– Да ну! Зачем? Это тклапи – грузинская пастила, мы ее просто в виде галстука стали выпускать. Ну неужели Миша тклапи не ел? Оставил себе в качестве сувенира.
Зарина АХМАТОВА, Алматы
Oleg Panfilov/Олег Панфилов
Основатель Центра экстремальной журналистики (ЦЭЖ) России Олег ПАНФИЛОВ уже несколько лет живет в Грузии, преподает в университете Илии, ведет авторские программы на грузинском телеканале ПИК. Недавно он побывал в Алматы, и наш корреспондент поговорил с ним о грузинской модели реформирования государства. Разговор, как нам показалось, получился весьма поучительным.
– Олег Валентинович, почему у Грузии получилось то, что не получается у нас – например, искоренить коррупцию?
– Коррупция живет тогда, когда есть возможность получить эти незаконные деньги. Когда за какую-то бумажку можно принести коробку конфет, а если важная бумажка – то и “презент” значимее. А в Грузии все это исчезло – работает публичный и гражданский сервис. Ты приходишь в огромный прозрачно работающий центр и даже не знаешь, кому и что дать. Примерно половина всей бюрократической волокиты, связанной со справками и документооборотом, перевели в электронный формат. Недавно были произведены социологические замеры: 98 процентов опрошенных не помнят, чтобы они кому-либо давали взятку за последние пять лет. Это слово вообще исчезло из повседневного лексикона Грузии – наравне со словами “откат”, “пристроить”, “похлопотать”.
– Насколько я понимаю, взятки просто узаконили…
– Грубо говоря – да. К примеру, у постсоветских людей есть дурная привычка брать крутые номера на машины. А в Грузии вы заходите в торговый центр, там есть специальные pay-box: вбиваете номер, который хотите, смотрите – свободен ли он, и бронируете его. Остается оплатить номер в банке.
– Это дорого?
– Самые крутые – в среднем 10 тысяч лари (более шести тысяч долларов). За все нужно платить. Поэтому те люди, которые имеют деньги и хотят с понтами кататься на улице, пусть платят.
– … А потом в один день взяли да и распустили полицию – примерно 40 тысяч человек…
– Несколько месяцев в Грузии вообще не было полиции. На самом деле до реформ отношения строились обычно так: воры в законе в одной системе с прокурорами, судьями и так далее. Казалось, невозможно разбить эти схемы, но вот выяснилось, что это несмертельно. Исчезли гаишники с дорог – аварий не стало больше и нарушений не стало больше.
– Где взяли новых людей? Выращивали в инкубаторах?
– Разговоры о том, что найти их невозможно, – отговорки. Грузия – очень маленькая страна, всего 4,5 миллиона человек, – и то нашли. Был объявлен достаточно сложный конкурс с высокими требованиями. Но и вознаграждение соответствующее. Сейчас в МВД вводится надбавка к зарплате за знание иностранного языка. Вообще у полицейских высокая зарплата – особенно на фоне все еще низкого уровня жизни – в 10-15 раз выше среднего (примерно 800-1500 долларов). Полицейский не может приступить к работе, пока не закончит полицейскую академию. Там преподают и юриспруденцию, и психологию, и медицинские навыки прививают. У нас полицейский может, например, принять роды.
– Правда, что многие ведомственные здания в Грузии из стекла и просматриваются насквозь?
– Все ведомственные здания прозрачные. Здание МВД – проект итальянского архитектора Микеле де ЛЮКА – напоминает морскую волну высотой четыре этажа. Все полицейские участки тоже прозрачные. Человек, который идет по улице, может смотреть, что происходит внутри. Что касается задержанных, то их везут не в полицию – они содержатся в КПЗ при Минюсте, где нет стеклянных стен.
– Говорят, в Грузии развит институт провокаторства.
– Это не провокаторство, а нормальная проверка на соблюдение законов. Если говорить советским языком, то есть еще институт доносительства. Человек, который увидел, как совершается преступление, может анонимно заявить об этом и получить деньги после окончания следствия.
– Вы создали и долгие годы возглавляли российский Центр экстремальной журналистики. Хочу спросить – нужен ли такой в Грузии?
– В Грузии восемь лет назад был принят закон о свободе выражения, и не было ни одной попытки его поменять (а меняют обычно закон, если хотят ужесточить). Там всего 21 статья. Других законов для СМИ просто нет – так же, как нет профильного министерства. В Уголовном кодексе нет статьи, которая бы преследовала журналистов. За последнее время даже гражданских процессов против журналистов было всего два – и суд в обоих случаях принял сторону ответчиков. Поэтому смысла создавать какие-то структуры, подобные ЦЭЖ, у нас нет. В последний раз журналиста убили в 2005-м. И то – он был итальянец, который работал в Чечне, куда уходил через Панкисское ущелье.
Политической цензуры нет, а государственные СМИ запрещены Конституцией.
– А президент по какому каналу с Новым годом население поздравляет?
– Обращение – по желанию – показывают разные телекомпании. У президента есть только веб-сайт, а в парламенте – бюллетень, который публикует отчеты о законотворческой работе. Другое дело, что журналистское образование еще не реформировано. Журналисты не знают современных стандартов, работают все больше по-советски. К примеру, о том, что Миша (СААКАШВИЛИ, президент Грузии. – З. А.) – фашист, можно прочитать во многих газетах.
– Такое ощущение, что у Грузии там свой информационный мир, да и вообще какой-то параллельный мир: закрыли российские каналы, запретили петь русские песни в ресторанах…
– Песни в ресторанах? (Смеется.) Это я впервые слышу – наверное, об этом по тем каналам сказали, которые у нас не смотрят. Вот давеча ШЕВЧУК (Юрий, лидер группы “ДДТ”. – З. А.) выступал, пел русские песни и даже без колючей проволоки…
А вообще, я не понаслышке знаю, что такое информационные войны, и могу сказать: узнавать новости по телевидению – советская привычка. А российское и в целом постсоветское телевидение – такая вещь, которую лучше не смотреть. Там и “галстук” появится, и все, что угодно (имеются в виду кадры, где президент Саакашвили жует свой галстук. – З. А.).
– Галстука не было?
– Галстук был. Хочешь, я почешусь сейчас, нервничая за разговором? Это нормальная реакция человека. Сидел Миша, давал интервью Би-би-си, в это время очень важный звонок был из Вашингтона: шла война – и он в эфире разговаривал по телефону. Человек в таком состоянии делает многое не задумываясь: может ногти грызть, может галстук покусывать. Именно покусывал, он его не ел. Но поскольку бывшие советские люди привыкли верить в гадости, постольку началось: “Миша галстук жрет!”. Кстати, мы год назад с другом зарегистрировали фирму и стали выпускать съедобные галстуки. На упаковке написано: “Галстук съедобный реформаторский, регулярное потребление галстука вызывает аппетит к свободе и демократии”. Мише подарили – он хохотал.
– Съел при вас?
– Да ну! Зачем? Это тклапи – грузинская пастила, мы ее просто в виде галстука стали выпускать. Ну неужели Миша тклапи не ел? Оставил себе в качестве сувенира.
Зарина АХМАТОВА, Алматы
Oleg Panfilov/Олег Панфилов
